Я иду спать, а ты хорошенько подумай. Лора долго еще лежала в темноте с открытыми глазами.
Разве что украдешь его, как твоя мать. Хотя, с твоей щепетильностью, вряд ли. А продавать эти чертовы развалины или нет, можешь решить только ты.
Я иду спать, а ты хорошенько подумай. Лора долго еще лежала в темноте с открытыми глазами.
На улице поднялся ветер, и распахнутое настежь окно жалобно скрипело, проворачиваясь на ржавых петлях.
Мысли переплетались друг с другом, спутываясь в огромный клубок. Распутать его не было никакой возможности разве что разрубить. Рядом, в темноте, ктото громко плакал. Потом из окружавшей их мглы выступил полуразрушенный алтарь.
Лора вдруг вспомнила, что одета совсем не для венчания, что на ней черное кружевное платье и китайская шаль. В нем было невероятное количество комнат многими из них вообще никогда не пользовались, другие держали для гостей. В северном крыле, помимо пяти слуг, жили две семьи беженцев. У каждой семьи была отдельная спальня и большая гостиная. Этажом ниже находились кухня и ванная. Свекровь была прикована к постели, в результате чего ее скверный от природы характер стал просто невыносимым, сестра была своенравна и непослушна, дети капризны и избалованны. Тайнис, однако, все это было совершенно неинтересно. Столовую ты уже видела,на ходу говорила она.
Ничего интересного, одни шкафы с документами. Летом, когда все цветет, здесь очень даже мило. Три западных окна выходили на мощенную плиткой террасу, которая тянулась вдоль всего дома. За ней начинались розовые кусты, дальше виднелись лужайка с огромным кедром и высокая тисовая ограда. Для осмотра сада день выдался явно неподходящий. Ветра уже не было, но все небо заволокло тяжелыми серыми тучами, а окрестные холмы утопали в густом и сыром тумане. Одна из стен церкви шла параллельно дому, образуя небольшой внутренний дворик. Восьмиугольная башня, втиснувшаяся между церковью и домом, была, словно шляпой, накрыта широкой черепичной крышей с флюгером. Освещенные солнцем руины выглядели на редкость живописно.
